Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

человеческий рост – был изготовлен из какого-то неведомого черного материала, шершавого на ощупь. Не камень и не металл.

Сама же пропасть…

Глен придушенно вскрикнул и дернулся назад, заслоняясь рукой. Когда он обернулся, я увидел, что щеки и лоб у него покраснели, как от ожога.

– Бог мой! – прошептал он. – Близко не подходи. Это натурально геенна огненная!

– Ты цел, малыш?

– Д-да, но едва не пропал. Эй, ты куда! – Он схватил меня за руку.

– Я осторожно.

Я высвободился и медленно подошел к пропасти, чтобы заглянуть в нее.

Внизу блеснул свет, показавшийся мне неестественно ярким. Он медленно переливался под мостом, будто вода. Меня оттолкнуло от обрыва дуновением обжигающей энергии, и я закашлялся, задыхаясь.

– Дурак! – выругался Глен. – Я же сказал: осторожней.

– Я в порядке. Это какая-то радиация…

– Притом смертоносная. Мы в ловушке.

– Нет. – Я кивнул на мост. – Я прошел по нему пару шагов и ничего не почувствовал. Наверное, он сделан из материала, который не пропускает жар, идущий снизу…

– Лучевую энергию. Что-то вроде этого.

Не успел Глен и глазом моргнуть, как я ступил на мост. Никаких неприятных ощущений. Но справа и слева содрогался в страшных беззвучных спазмах воздух, пронизанный излучением. Тихий шелест усилился. Мне было любопытно, что это за звук. Возможно, таким голосом шепчет сама смерть.

Глен шагнул на мост следом за мной.

– Ты спятил! Откуда тебе было знать, что тут безопасно?

– Так я же проверил. К тому же зачем строить мост, по которому нельзя перейти? Давай посмотрим, что на другой стороне.

Прогулочка вышла умопомрачительная: пришлось преодолеть футов триста, не меньше. Мы присели на мох, чтобы переждать головокружение. Над нами все так же сиял неземным голубым светом купол.

– Нет, Глен, – сказал я, – это точно не юг Тихого океана. А жаль: там мы бы нашли плоды хлебного дерева. Еще и пить хочется.

– Ну, это мы уж точно пить не будем. – Глен с содроганием заглянул в пропасть. – У меня от здешних мест мороз по коже. А может, мы уже умерли?

– Только похоронить нас забыли. Я есть хочу… Так что раздобыть еды и воды – наша первостепенная задача.

Мы перебрались через невысокую гряду, за которой раскинулась холмистая, лесистая местность, исчезающая в туманной дымке. Вперед убегала утоптанная тропинка. Я поискал следы в сероватой пыли, но тщетно – в этом мире, видимо, тоже дули ветра.

Мы зашагали вперед по тропинке, но идти пришлось недолго. Лес постепенно редел, и вот мы уже стоим на краю поляны, посреди которой возвышается замок, построенный из камня или металла – точно и не скажешь. Его архитектура показалась мне смутно знакомой: не греческая, не римская, не норманнская; но строителям, несомненно, было известно о существовании арок. Этому замку чужда была грубость земных крепостей; мрачный образ, доведенный до совершенства, превратился в нечто изящное и обманчиво хрупкое.

– Ну, вот и пришли, – сказал Глен. – Визитку им, что ли, отправить?

Я похлопал по кобуре:

– Вот наш пригласительный билет. Может, дома никого – признаков жизни я не вижу.

Мы пересекли поляну и подошли к крепостной стене с широко распахнутыми воротами. За ними обнаружился внутренний двор, где не было ни души. А потом… навстречу откуда-то вышел человек.

Вот только человеком он не был.

Мы с Гленом замерли. Странное создание в набедренной повязке напоминало человека, но кожа отливала тускло-серым и на теле и голове совсем не было волос. У существа имелось две пары рук, а ноги заканчивались круглыми широкими ступнями, похожими на слоновьи. Лицо же… Словом, это был не человек. Достаточно правильные черты, но в глазах ни проблеска души.

Он явно заметил нас, однако не подал виду. У меня по спине побежали мурашки. Существо прошествовало мимо и исчезло в арочном проеме.

– И все-таки приглашение нам бы не помешало, – тихо сказал Глен.

Я не ответил и двинулся вслед за незнакомцем; Глен шел позади. Пройдя через небольшой коридор, я отодвинул в сторону занавес и оказался в зале, среди искусно украшенных стен голубоватого призрачного цвета. В отдалении за столом сидели двое.

И эти двое были людьми! Мужчина и женщина. При виде нас они вскочили.

Мужчина и женщина? Нет. Бог и богиня!

Мужчина был гигантского роста, выше меня; прекрасное волевое лицо с крупными чертами, грива ярких серебряных волос. Облегающий наряд из яркой ткани. Глаза горели синим пламенем, и во взгляде читался невыразимый восторг.

А женщина…

Теперь я не осмеливаюсь вспоминать красоту Аэдис. Она была сверхъестественно хороша. Темные волосы; взгляд разящий, словно удар копья; наряд как будто сшит из ночной тьмы. Настоящая богиня.

Весь мир застыл вокруг меня в тот миг, когда я впервые увидел Аэдис из Диана.

Она торопливо оглянулась на мужчину, а потом снова воззрилась на нас – оборванных, чумазых, исцарапанных в кровь. Тем временем странное серое создание поставило на стол накрытое крышкой блюдо.

Мужчина что-то тихо произнес, и существо беззвучно удалилось.

– Действуй, а я подстроюсь, – прошептал Глен. – Эта дамочка… От нее жди беды.

– Да ты спятил!

Я сделал шаг вперед и протянул открытую ладонь в знак мирных намерений. Мужчина обошел стол и приблизился ко мне. Я увидел, что у него на поясе висит огромный кроваво-красный молот.

Мужчина тоже поднял руку и встретил мой взгляд. Он задал вопрос, и язык показался мне смутно знакомым. Я напряг память. Точно: ирландский… Древнегэльский, хотя выговор странный и слов не разобрать.

Шон О’Мара хорошо помнит язык своей родины! Медленно и отчетливо выговаривая слова, я поприветствовал хозяина.

Он развернулся к женщине и что-то пророкотал. Голос у него был торжествующий. Потом снова посмотрел на меня…

И обрушил град вопросов, произнося их отрывисто и быстро, так что я ничего не понял. Я покачал головой, и мужчина заговорил медленнее, на этот раз сопровождая речь жестами. Потом схватил меня за руку, потащил к столу, усадил на скамью рядом с женщиной. Я поманил Глена, и он к нам присоединился.

На столе стояла еда – незнакомая, но совершенно определенно еда. Я указал на нее и задал вопрос. Мужчина схватил кусок мяса и сунул мне в руки.

– Ешь! – велел он. – Ешь!

Мы набросились на угощение, как голодные волки. Мужчина говорил без умолку, и я помаленьку стал различать замысловатый выговор. Это был гэльский или родственный ему язык, и как только я ухватил разницу в произношении, сразу стал лучше понимать. Наконец я насытился, откинулся на скамье и осушил кубок с приправленным специями крепким и горячим напитком.

А потом попытался подобрать слова:

– Говорить сложно. Язык старый, он изменился.